Когда говорят о сельхозмашиностроении, в первую очередь подразумевают машиностроение «двигательное»: комбайны, трактора. И только потом вспоминают, что сельхозтехника – это еще и различное прицепное и навесное оборудование: плуги, бороны, жатки, сеялки и много чего еще. И вот тут на самом деле выбор еще больше, и аграрию приходится выбирать, не только ориентируясь на лошадиные силы и урожайность.

Об особенностях такого машиностроения рассказал директор Костанайского агромеханического завода (КАМЗ) Ерлан Нуртазин:

– Ерлан Интыкбаевич, выпуском какой продукции занимается завод?

– Когда человек начал обрабатывать землю, в его распоряжении была лишь отточенная палка. Именно с помощью этого орудия он пытался вскапывать землю. Конечно, ему приходилось нелегко. На сегодня у аграриев имеется большой выбор агрегатов для обработки своих земель. Мы освоили производство практически всех видов почвообрабатывающей техники. Это бороны, культиваторы, катки, плуги, культиваторы-растениепитатели. На нынешнем этапе сделан упор на шлейфовые бороны. Если грубо посчитать, то наш завод закрывает до 5% потребности казахстанских аграриев в почвообрабатывающих агрегатах, остальное – Россия и Беларусь.

Если смотреть на географию поставок нашей продукции, то здесь в основном Костанайская, Северо-Казахстанская, Акмолинская области. Основные позиции нашего производства – зубовые бороны для закрытия влаги, борона «мотыга», борона Двуреченского, дисковые бороны, различные плуги, культиваторы – вся линейка почвообработки. Но на этом не останавливаемся, с каждым годом совершенствуем производство и расширяем линейку продукции в соответствии с потребностями аграриев.

– Остановитесь подробнее на рынке сбыта, географии поставок.

– Приведу пример. В России ориентировочно 45 млн га посевных площадей, в каждом регионе 2-3 завода по производству почвообрабатывающего оборудования, в Республике Беларусь – 5 млн га посевных площадей и 15 заводов, и наш Казахстан, с площадью посева 28 млн га и практически ни одного крупного завода.

По показателям производства мы значительно отстаем от наших соседей, которые насытили внутренний рынок своей продукцией, тем самым заинтересованы в сбыте на внешние рынки. Казахстанский рынок стал торговой площадкой для наших соседей. По сути, наш завод – единственный в Казахстане по производству почвообрабатывающего оборудования. Поэтому, если говорить о географии поставок на территории РК – основными потребителями нашей продукции являются аграрии Костанайской и соседних областей – СКО и Акмолинской, с значительной территорией посева. Нашу продукцию также приобретают аграрии из ВКО, Павлодара, Караганды. В перспективе рассматриваем выход на внешние рынки.

– Как вы конкурируете с другими изготовителями Казахстана?

– Как я уже отметил, мы практически одни в Казахстане. Есть, конечно, и другие предприятия, например ближний сосед из Лисаковска – ТОО «ДонМар», которое специализируется на производстве жаток. Мы выбрали для себя нишу почвообработки. Соответственно, мы не конкурируем. У каждого есть преимущество – 28 миллионов га земли (площадь обрабатываемых земель Казахстана), и эту нишу надо осваивать. Вот и получается, что как таковой конкуренции нет. Наши основные конкуренты – это дилеры.

– Есть ли у вас примеры сотрудничества или кооперации с другими заводами, институтами?

– Мы сейчас тесно сотрудничаем с «Научно-производственным центром агроинженерии» в части проектирования и перепроектирования конструкторской документации, с учетом того, что квалифицированные конструкторы в наше время – дефицит, мы вынуждены обращаться в институт. Работаем и с АО «АгромашХолдинг», где обновлённый станочный парк, потому заказы по токарным изделиям отдаем ему. Какой-то объем уходит и костанайскому заводу металлоконструкций, но основными поставщиками для нас остаются все же российские предприятия.

– Как ситуация на рынке России и Украины повлияла на ваше производство? Есть ли проблемы в перемещении производства из России в другие страны с комплектующими, логистикой. 

– Любой кризис – это точка роста. Мы просто становимся сильнее, адаптируя свои возможности под определенные условия. Была одна ситуация, когда мы тесно сотрудничали с российскими, украинскими поставщиками комплектующих и запасных частей, однако с учетом сложившейся обстановки в мире, санкций и запретов, вышли напрямую на рынки Турции, Польши, Италии и через Черное море, Каспий ввозим запчасти оттуда. У аграриев есть выражение «один день год кормит». Главное – это качество и сроки. Кризис коснулся и нас: на 15-20 дней были сорваны поставки. Но сейчас мы уже выстроили новую систему логистики и даже получили новых клиентов.

– Вы сказали, что есть проблемы с конструкторами. А какие на производстве собственные конструкторские решения, новинки? Имеются свои наработки, пусть не мирового значения?

– Плуг был придуман задолго до нашего времени, можно сказать, со времен Адама – когда он начал заниматься земледелием, богоугодной работой. К настоящему времени в результате научных исследований конструкции плугов достигли высокого совершенства, то же самое касается всех видов техники. И если плуг придумали давно, то сейчас оборотный плуг – уже совершенствование. Между производителями часто бытуют споры, кто у кого позаимствовал конструкцию того или иного агрегата. У нашего завода есть тоже свои наработки – это шлейфовая борона, каток кольчато-шпоровый. Естественно, что за основу были приняты конструкции типовых агрегатов, пользующихся спросом у сельхозников, в том числе и зарубежных производителей. Мы регулярно посещаем сельскохозяйственные выставки, видим, что делают другие заводы в том или ином направлении, берем лучшие элементы, разработки, и создаем свой продукт. Земли Европы в корне отличаются от наших земель. Мы усовершенствовали и адаптировали агрегаты под условия почвы и требования аграриев.

Вся наша продукция проходит полевые испытания на землях крупнейшего агрохолдинга «Олжа Агро», надо отметить, что холдинг – требовательный клиент, который уделяет огромное внимание качеству обработки почвы. Испытания проходят под наблюдением опытных агрономов, которые своевременно нас консультируют и вносят свою лепту в усовершенствовании агрегата как на стадии производства, так и в процессе испытаний. И уже после успешного прохождения полевых испытаний, мы запускаем агрегат в серийное производство. Но и после отгрузки агрегата держим обратную связь с покупателями, чтобы понять плюсы и минусы в деле. Если имеются минусы, стараемся найти причину и искоренить, тем самым довести агрегат до совершенства.

– Утильсбор коснулся предприятия? Ваше отношение к нему. 

– Нашего предприятия утильсбор не касается, следовательно, и оценку ситуации дать не могу, лишь высказать свое мнение. Что такое утилизационный сбор? По факту это разовый платёж за утилизацию товара, который государству платят импортёры, производители или покупатели транспортных средств, а также спецтехники, прицепов. Возникает вопрос: если полученные средства государство направляет на развитие отрасли сельхозмашиностроения – это хорошо. Если же утильсбор выполняет функцию дополнительного налога без целевого назначения – однозначно, не поддерживаю.

– Какие меры государственной поддержки предприятий используете? Какие, по вашему мнению, нужны дополнительные меры? 

– Мы просто спросили у государственных органов: чем вы можете нам помочь, как отечественному производителю сельхозмашиностроения? Они показали пути выхода, посоветовали программы, которыми мы стали пользоваться. Мы вплотную работаем с финансовым институтом – АО «КазАгроФинанс», через который реализуем свою продукцию конечному потребителю. На данный момент Фонд развития предпринимательства рассматривает нашу заявку по модернизации литейного цеха, надеемся, что одобрят. Также введется работа с Министерством индустриального развития в части подписания соглашений о промышленной сборке с/х техники. Ищем возможности по привлечению дополнительного финансирования. Но есть и обратная сторона медали, в основном поддержка государственных органов направлена на субъекты крупного бизнеса, но надо не забывать о малом и среднем бизнесе, который не только налоги платит, а землю обрабатывает. Для нас не нужны миллиарды, а небольшие суммы для развития. Поэтому сейчас ведем концептуальные разговоры с тем же НПП «Атамекен», разрабатываем идеологию, чтобы решить вопрос по субсидированию не клиента при приобретении агрегатов, а субсидирование именно производителя.

– В части чего? 

– Нам, производителям отечественного сельхозмашиностроения, нужна государственная поддержка в виде субсидий, которые будут направлены на обновление и модернизацию оборудования. Для того, чтобы выпускать качественную продукцию, необходимо обновить станочный парк, чтобы избежать возможного брака, потерь. Завод просит у государства поддержку до того момента, чтобы встать на ноги. Сразу отмечу, что мы не ставим вопрос о прямом финансировании по принципу «дайте денег». А обращаемся с просьбой обратить внимание государства на те компании, которые производят продукцию, где доля ДМС составляет 60-80%. Уровень развития отечественного сельхозмашиностроения оставляет желать лучшего. Казахстан – это аграрная страна, при этом, как я уже отмечал, в отличие от соседей у нас нет ни одного крупного завода по производству отечественной с/х техники. И должны признать, что сегодня Казахстан импортозависим: колебания курсов валют, политическая обстановка в мире, логистика, санкции и прочее – все отражается на стоимости с/х техники и запасных частей к ней. Изучив проблемы отрасли сельхозмашиностроения, мы стали выходить на уполномоченные государственные органы с освещением наших проблем. В Казахстане работают программы по субсидированию покупателя при приобретении техники, почему не рассмотреть субсидирование производителей?

– А кадры? 

– Квалифицированные кадры – это постоянный вопрос всех предприятий. Но все проблемы решаемы.

Для нас главное – человек, и не важно, какой квалификации. На базе завода создан учебный центр, где осуществляем переподготовку, переквалификацию. Также по договору с учебными заведениями принимаем на платную практику студентов. Если из пяти подберем хотя бы одного обучаемого, желающего работать – это уже плюс. Средний возраст наших работников – 35 лет.